Привет. Я очень давно не писала писем. Это был целый ритуал. Все должно быть красиво. Я люблю, когда так, очень. Белоснежные листы, безупречный почерк. Целая коробка конвертов от девочки из лучшего города на свете. Города любви и тихой-тихой грусти, сочащейся из каждой щели. Она однажды писала, что влюбилась. "Он такой хороший. Даже завязочки на его толстовке хорошие".
Я так часто о не думаю. Иногда даже вижу, как она стоит, склонившись над каналом, где-нибудь рядом с Мостом поцелуев, и ветер легонько обдувает ее лицо, обраймленное волосами.
К чему это все. В минуты сентиментального настроения я думаю, что любила трижды. При попытке рационально объяснить свои переживания мне кажется, что один. В отчаянии думаю, что ни разу.
Почему так? Мы не можем понять себя до конца жизни. Мы не можем понять кого-либо другого. Все попытки тщетны. "Рождаемся в одиночестве, и умираем тоже в одиночестве". Мне тогда хотелось закричать: бабушка, я слишком молода для таких слов. Слишком.
Жизнь измеряется не числом открытых бутылок, а количеством людей, которых оставляешь одних. Раз, два... с каждым разом все легче. Все проще.
Я осознала всю прелесть этого мира, когда мне было пять. Пять ебаных лет. Мне все равно, хочешь ты знать, или нет. Может, я вообще этого не отправлю. Не буду даже перечитывать. Может, мне надо выговориться. Выговориться за все, уже почти, 22 года. Знаешь, что самое страшное? Когда мама закрывает мне, пятилетней глаза, когда ведет в туалет, чтобы я не видела (не важно, что). Когда не узнаешь собственного отца через девять лет. Когда вообще не помнишь, был ли он, существовал ли, когда тебе три, четыре, пять. Когда мама рыдает, обнимая, и страшно так, и больно, и жутко, и все до последней капли понимаешь. Или спустя пятнадцать лет, только уже не она, а ты гладишь ее по волосам (при этом делая так: тшшшш...), и думаешь: "Господи. Наверное, я выросла для нее так же незаметно, как она для меня постарела". И слышишь ее бесконечное: прости, прости меня, пожалуйста, прости, ты всю жизнь одна, всю жизнь сама, прости, прости, прости.
Девочки, лишенные в детстве отца, выходят в жизнь слепыми котятами, не имеющие ориентира.
Я спотыкалась миллион раз, собрала все углы на своем пути. К чему стремилась? Чего хотела? Заполнить что-то внутри (как у шоколадной игрушки, помнишь?), раздать себя всем, как Парфюмер? Бессмысленность и то, и другое.
Знаешь, как избавляюсь от накопившегося? Иду в душ и стою там час под водой. Надо представить, что ты будто губка, и прочувствовать, как через мельчайшие поры, а их ох как много, вымывается все до последней капли. Сегодня не получилось. Я так и не поняла, как это произошло, но я плюхнулась на кафель, разбив вдребезги обе коленки. Даже не заплакала. Вот какая я сильная девочка. А, может, Оскар был прав. Может, человеку на жизнь дается определенное количество литров соленой жидкости. Мои выплакались когда-то еще очень давно.
Мне пусто.пусто.пусто. Думала, ты тот, с кем будет не скучно жить. Мы сидели у Андрея. И резко стало так плохо. Так пусто. Будто уши под водой. Слышно, как гулко стучит в висках. Захотелось закричать на все дома, чтобы услышали все люди: оставьте меня, пожалуйста, одну. Я очень прошу.
Твоя любовь связывает мне руки. Меня никогда. так. сильно. никто. не любил. Это мучает.
Думаю: а что, если плыть по течению. Я рыбка. Дохлая.
Мне хочется: слушать разум.
Мне хочется: не верить сердцу.
Больше всего: обрести покой.